заела

Печаль загрызла. Как поцелуй умелой, но распутной любовницы ласкает, сжимая зубы – поначалу осторожно и даже приятно, как шуршание листвы под ногами бабьим летом. Потом вдруг впивается жадно, внезапно вампиром в шею, холодной усмешкой и прищуром глаз, останавливая ответный порыв – она не любит взаимности, играть можно лишь ей. До немоты уст, слепоты глаз, опьянения разума - так, что перестаёшь ощущать себя, становится нечем и незачем дышать, она душит и приносит покой.

Анестезия уже не нужна, укус стал наркотиком, теперь ты не в состоянии жить без её отравленной страсти и совсем не чувствуешь боль. Ты марионетка в её руках, забава, кролик, повинующийся воле злого удава, предмет её страсти, прихоти, любопытства, обожания или ненависти, ты - никто, пыль, прах, пустота.

И знаешь уже наперёд, освобождение не поможет – и загорится кожа, и заноют растянутые связки, и онемевшие мышцы, налившись кровью, взорвутся от боли. Оттягиваешь своё излечение, потому что за ним возродится твой мир – мир серых красок, ничуть не более радостный, чем она – сама печаль.

о ненависти

Мои же друзья меня ненавидят. То есть, они-то как раз уверены в обратном, думают про себя, а иногда – вслух, что хороший мужик, но неустроенный какой-то: ни жены, ни детей. И смотрят как на бездомную собаку, со слезой.

Кручу у виска пальцем, говорю – успокойтесь, всё в шоколаде, жизнь прекрасна и удивительна. Они не верят и ищут жену, особенно лютует Наташка – через день организует смотрины.

Стыдно за них, за себя, за эту потенциальную жертву, сидящую манекеном и скромно - глазами в пол. Думаю, куда б провалиться, как объяснить, вбить в эти глупые головы, что все мы имеем лишь то, что хотим – кто семью, а кто пустую квартиру, из которой от скуки сбежали даже все тараканы.